В ту зиму в квартирах было холодно – экономили на отоплении. На снимках того времени мои модели часто покрыты мурашками, делающими кожу «шершавой». Отшучивался потом долго, когда про них спрашивали, мол, это эротические мурашки, от возбуждения. Андрей, актер любительского театра, с которым я подружился, соглашался сниматься, только если я буду отогревать его водкой. Я покупал ему водку, он выпивал полубутылки перед съемкой и не пьянел. Вторую половину он допивал после съемки, чтобы согреться. Опьянение наступало только когда он приходил домой. Других моделей я отогревал горячим чаем с шоколадом. Шоколада было съедено столько, что я его не ем уже много лет. Я уже преподавал фотографию школьникам. Помню, что температура в фотолаборатории была +7 (при постоянно включенном обогревателе). Когда печатали фотографии, у ребят постоянно мерзли руки от холодных воды и растворов. Проявитель отказывался работать, ставили кюветы на «мармит», чтобы подогревать растворы для печати фотографий к выставке.
Когда ударил морозец в -25, отопление в доме вовсе выключили. Ложился спать в ледяную кровать. Спали в одежде. Ненавижу спать в одежде. В это же время мне сделали первый в моей жизни заказ на рекламу – композицию из фруктов. Надо было купить фрукты, и я зашел в маленький магазин. А там, за прилавком, красивая девушка. Заговорил с ней про фрукты, рассказал для чего они и предложил стать моей моделью. Обменялись телефонами.
Первая встреча была в студии. В Сыктывкаре тогда была повальная мода не норковые шубы. Иметь такую шубу было престижно и статусно. У меня же сформировался стереотип, что девушка в шубе – не далекая, примитивная, «как все». Оксана не такая, она наверняка придет в элегантном, приталенном пальто. Ну вы уже догадались, что она пришла в шубке :)
Мне хотелось снять Оксану лежащей в постели, в светлом ключе. Городить постель в студии мне показалось чрезмерно трудной задачей, поэтому предложил провести съемку дома (мама была дома, не волнуйтесь за девушку).
Шампанское было моим любимым напитком много лет, угощал им моделей просто так, без повода. Перед съемкой болтали, пили, разумеется, «шампусик». Я, чтобы время не пропадало зря, предложил ей пересесть на диван (место будущей съемки) и греть его попами, чтобы потом было не холодно. Засмеялась, не воспринимая мои слова серьезно, о чем, вероятно, пожалела, когда легла. Вскрикнула от обжигающего холода. Через некоторое время вижу, у нее зуб на зуб не попадает, трясет от переохлаждения. А съемка, чую, еще не закончена. Я лег на нее сверху, без давления, через простынь грел. Отогрелась. Когда я вставал, то увидел вид сверху. Искал какие-то линии и диагонали. Сделал единственный кадр, полагая что он не верный.
Очень раздражали в снимке три вещи: дырочка в мочке уха, три складки на шее, мятая простынь. Решил переснять, «дожать» снимок до совершенства, это была обычная для меня практика. Нифига, не получилось добиться такого же самовпечатления. Был обескуражен, как же так, всё же одинаковое, вплоть до света. Получается, что сделать копию фотографии не так уж и просто, если вообще возможно. Пришлось смириться с дырочкой для сережки.
Конечно, ситуация, когда нас разделяла только простынь, была для меня чрезвычайно волнительной. Я едва сдержался, чтобы не признаться ей в любви за такое доверие мне. Но сдержался, и в словах и в действиях. На тот момент я уже начал формировать свое правило, что не должен пользоваться ситуацией с присутствующими в студии обнаженными моделями, даже если мне кажется, что они мне подают какие-то знаки (мужчинам часто такое кажется). Спустя несколько месяцев я признался ей в любви. Но она сказала, что воспринимает меня, как хорошего друга. «Вот если бы ты тогда…».
Я фотографировал Оксану с 1993 по 1995 годы, пока она не вышла замуж. Я случайно встретил их на улице, был удивлен ее выбору, взглянув на ее супруга, и стал уважать ее еще больше, хоть она и имела шубу.
PS: фрукты для рекламы я снял ужасно.
